Сегодня будем говорить про Донбасс. Нет, не о АТО и наших воинов, о тех, кто остался на оккупированной территории — о оккупированную часть Донбасса и проект Закона о временно оккупированную территорию Украины, передает Коррупция Инфо
Популяное: «Так как раньше уже не будет…» — шокирующий письмо Семенченка к президенту. ЧИТАТЬ ВСЕМ!
И также не о законе — его анализ с самого момента подачи еще в 2016 году вызвал вал споров и обсуждений. Тем более, что законопроектов было несколько, и все они рассматриваются специалистами и заинтересованными организациями.
Наиболее характерным показался разработан большой группой депутатов законопроект, представленный вице-спикером Верховной Рады Оксаной Сыроед в начале февраля. Его подавали уже несколько раз, и каждый раз в него вносились поправки, которые, по мнению экспертов, должны были бы улучшить содержание закона. Однако этого не произошло: к законопроекту так и осталось множество вопросов, хотя суть его понятна, а четкая направленность. Сейчас, как известно, рабочая группа работает над его совершенствованием.
Доработанный текст законопроекта размещен на сайте Верховной Рады.
Что привлекло внимание в тексте, над которым сейчас работают законодатели. Закон выглядит категоричным, и воспринимается неоднозначно. Можно возразить, что законы не всегда приятны к исполнению — это так, но в данном случае речь идет о 10% населения страны и судьбу огромных территорий, на которых идет война, поэтому каждое слово закона должно быть особенно взвешенным и подкрепленным аргументами, а общество должно все знать про закон еще на стадии его обсуждения.
К сожалению, авторы законопроекта ничего не говорят о людях, которые покинули оккупированные территории. Для них даже нет определения. Слова «внутренне перемещенные лица» не является подходящим термином, потому что перемещение было осуществлено против воли человека и без помощи государства (организованной эвакуации — в законе упоминается только эвакуация государственных администраций), но даже эта аббревиатура не используется в проекте закона — полтора миллиона людей как бы не существует для законодателей.
Есть в законе и своеобразное видение судьбы тех, кто находился на оккупированных территориях в начале оккупации. Например, госслужащие Донецкой и Луганской областей, уже после того, как в областных городах появились боевики и российские оккупанты продолжали работать в госучреждениях. Кто ездил через блокпосты, которые тогда еще не назывались линией разграничения и КППВ, кто работал удаленно, поскольку интернет позволяет. Многие госучреждения действовали еще очень долго, несмотря на все странности бытия. Освобождались, бывало, и через полгода после начала оккупации. Тем временем, они все, согласно тексту закона, должны быть уволены с момента обозначения (законом) оккупации.
Но позже далеко не все получали статус ВПЛ, подавляющее большинство, особенно молодые люди, не регистрировались как ВПЧ (не видели необходимости, потому что считали себя гражданами Украины), формально (по паспорту) оставаясь жителями оккупированной части Донецкой и Луганской областей, хотя на самом деле уже жили за ее пределами. Кстати, по состоянию на 20 марта 2017 г как сообщает Минсоцполитики, зарегистрирован 1 607 664 вынужденный переселенец. А сколько еще тех, кто не становился на учет? Их судьба не прописана, а будущее тех, кто проживает на оккупированных территориях в данный момент, прописано только с точки зрения борьбы с коллаборационизмом и пособничеством.
В борьбе с коллаборационистами авторы пошли даже дальше советских послевоенных законотворцев, которые в свое время сделали все, чтобы усложнить жизнь тем, кто оставался в оккупации. Но даже они не придумали Национальную комиссию с понимания, какой-то псевдосудебний орган, который призван будет отделять волков от козлищ» — после деоккупации находить пособников оккупантов и соответственно их наказывать.
Не знаю, придется ли жителям оккупированных территорий писать в анкетах, подобно советских, — «находился на оккупированной территории с … по …», и будет ли это влиять на дальнейшую их судьбу, но судя из текста проекта закона — будет.
Но есть ли смысл подменять некой Комиссией вполне компетентные и имеющие соответствующие функции силовые органы и создавать, по сути, карательный орган с неограниченными полномочиями? Юристы, которые анализировали первые варианты законопроекта, считают, что это нарушение канонов правового государства, которым мы себя хотим чувствовать. Политико-правовые последствия осуществления закона авторами законопроекта явно оценены недостаточно или однобоко.
В статье 5, пункт 1 говорится о том, что «временно оккупированная территория является неотъемлемой частью Украины». А уже во втором пункте приводится тезис о том, что Украина не несет ответственности за жизнь и имущество лиц на временно оккупированной территории, то есть, по сути, государство отказывается от своих граждан, заботясь только о территории. Законодатели противоречат сами себе. Хочется думать, что здесь присутствует текстуальное противоречие, которое, увы, может прочитываться совершенно по-разному.
В статье 7 предлагается аннулировать лицензии высших учебных заведений, тех, которые — внимание! — переехали с оккупированных территорий. И если в случае с некоторыми (а такие есть и уже признанные МОН нелегитимными — 1 февраля утвержден перечень вузов, которые лишены лицензий) лишение оправдано, то подход к тем, кто сохранил костяк преподавательско-студенческого состава, наладил, в буквальном смысле, на пустом месте качественную работу и за довольно короткое время увеличил количество студентов, является совершенно несправедливым и крайне тенденциозным.
Но и это еще не все: предлагается также, даже при повторном лицензировании вуза, лишить его статуса национального или присоединить к другому учебному заведению. Это принесет финансовые, имущественные и моральные потери и станет настоящей пощечиной тем патриотически настроенным педагогам и ученым, которые в условиях войны и насильственного перемещения сумели сохранить высокий уровень своего вуза. Речь идет о Донецкий национальный университет им. В. Стуса — сейчас он в Виннице, Донецкий национальный медицинский университет, который находится в Краматорске и, с только что открытым факультетом, — в Кропивницкому.
В целом закон производит впечатление направленного исключительно на территории как таковые. О том, что необходимо вынести на законодательный уровень сбор доказательств агрессии России и террористической направленности "ДНР», в нем не упоминается.
Есть и другие вопросы, которые, кажется, имеет смысл доработать — если пробелы в законе заметны не только законодателям, то наверняка есть дуальне толкование, а в законе, как известно даже не юристу, двойного толкования быть не должно.
В этом законопроекте, который предлагается считать наиболее направленным на борьбу с агрессией РФ и ее последствиями в будущем, кроме абсолютно правильно названных своими словами вещей вроде обозначения российской оккупации и начала ее отсчета, есть ряд абсолютно спорных моментов, которые могут привести к расколу общества, а этого допустить нельзя.
P. S. После публикации данной статьи мне стало известно, что силами неравнодушных людей в проект закона таки внесена поправка в отношении вузов (статья 7). Думаю в ближайшее время мы прочитаем ее в законопроекте. Но там еще осталось много вопросов, которые требуют обсуждения.