Как он собирается уйти не просто? Через кровь?, пишет журналист Владимир Некляев, для «Белорусского партизана».

Он полон страха. Но еще полнее, под самую маковку, он наполнен ненавистью. И жаждой мести. Страх, ненависть и месть – это вся нынешняя его сущность. По отцу не белорус, он и раньше не очень любил Беларусь.

А тем более Минск, который изначально был для него слишком «свядомы». И вот теперь, когда слишком «свядомай» стала для него вся Беларусь, он в страхе и ненависти взял автомат.
Для чего? Чтобы отомстить!

За что? За то, что и Минск, и Беларусь отказали ему во власти, право на которую он сам для себя, обманув народ, прописал в Конституции и считал вечным. Почему он еще не стреляет? Не стреляет он только потому, что не имеет против Минска, а тем более против Беларуси сил.

Какие они у него?

Реально это полторы тысячи ОМОНа и полтысячи охранников с «тихарями» и «титушками». Ни внутренние войска, ни тем более армия его реальной силой, готовой стрелять в народ, не являются.

И отомстить Беларуси он может только одним способом: развязать гражданскую войну. Вот к ней он Беларусь и ведет. За войной он сбежал в Москву, откуда ждет пообещанной Путиным военной помощи. Платы за национальную измену, за присоединение Беларуси, что он уже Путину пообещал, к «единому Отечеству от Бреста до Владивостока».

Для начала войны ему не нужно, чтобы Польша напала на Гродненскую область, чем он уже не раз белорусов пугал. Достаточно, чтобы провокатор бросил из толпы камень – и в ответ полетела пуля. Такая провокация готовилась 14 августа на площади Независимости, когда на нее пришла колонна рабочих МТЗ. Возле Красного костела и возле педуниверситета лежала набитая брусчатка, которую бери и бросай, а площадь была напичкана тихарями. И только решение забастовочного увести рабочих с площади предотвратило провокацию. Прежде всего из-за этого оказался в тюрьме председатель забастовочного тракторного завода Сергей Дылевский, который проявил способность к решительным действиям, к принятию в сложных ситуациях четких решений и стал опасен.

Так же, как опасны ранее брошенные в тюрьму Павел Северинец, Николай Статкевич, Сергей Тихановский, а Мария Колесникова. Женщина с флейтой, которая одним жестом победила сумасшедшего с автоматом и всем его КГБ.

Она знала, что ее, если останется в Беларуси, ждет. И тем не менее остала , тем самым сказав всем, кто устрашился, запаниковал, засобирался бросить родные гнезда: “Не время их бросать! Пора их защищать! Ведь вместе с Беларусью уничтожать и гнезда ваши – и вам некуда будет возвращаться.

А в чужих гнездах жизнь чужая! Оставайтесь и побеждайте!” Каждая победа каждого человека, даже маленькая победа над самим собой, над своим страхом – предусловие Великой Победы народа. Несмотря на насилие режима, мы идем к победе мирным путем, потому что понимаем: другой путь – к войне.

И нам нужно быть бдительными, предельно бдительными, чтобы не допустить провокаций, которыми бы мог воспользоваться режим и взять братоубийственную сечу. Нетерпеливые нас укоряют: мол, своими воскресными прогулянками вы прогуляете Беларусь, так как время работает на режим. На Лукашенко, на Караева, на Карпенкова. На диктатора и его служителей. Нет! Их время ушло. А то, которое настала, работает на нас. На Светлану Тихановскую, на Марию Колесникову, на Нину Багинскую.

На тех, кто и есть белорусский народ, на то, что и есть Беларусь.

В свою очередь, сам Александр Лукашенко, диктатор занимавший пять сроков подряд должность президента Беларуси, вчера признал, что не собирался передавать задержанных членов частной военной компании “Вагнера” Украине.

Слова Лукашенко передал журналист радио “Говорит Москва” Роман Бабаян, который участвовал в интервью с ним.

Он уточнил, что Лукашенко отправил извиняться перед вагнеровцами своего сына.

“Я отправил своего сына, который работает советником по безопасности, чтобы он принес извинения перед этими людьми и спросил, куда они хотят уехать. Они сказали: “Мы хотим в Россию”. И, собственно, они уехали”, – приводит журналист его слова.

Также Лукашенко подчеркнул, что не выдал бы боевиков Украине, даже если бы Киев требовал этого.