В соцсетях появилось видеообращение от бывшего сотрудника витебского ОМОНа Павла Кулаженко. В нём спецназовец рассказывает, почему несогласен с жёсткими действиями силовиков на улицах белорусских городов и просит их сложить оружие.

Еврорадио связалось с Кулаженко, который теперь живёт в Нью-Йорке. Он рассказывает:

Я всегда скептически относился к белорусской оппозиции, потому что она была представлена такими лидерами, которые не могли достучаться до народа. Я всё-таки человек из сферы насилия, моя жизнь была с этим связана. Поэтому, когда я увидел протесты, задержания, я подумал “Ну да, вышли на новый уровень”. Но потом появились фотографии покалеченных людей, с рваными ранами, с дырками от резиновых пуль, с оторванными конечностями. Следующей точкой было то, когда появились сведения о пытках в застенках ИВС на Окрестина. Но это ещё не было толчком, чтобы высказать гражданскую позицию. Толчком послужило то, когда я увидел, какую поддержку белорусы решили оказать друг другу. Когда я увидел кучу репостов от медиков о бесплатном оказании помощи во всех медицинских сферах.

Когда я это увидел, я, наверное, впервые почувствовал гордость, осознание принадлежности к белорусской нации, я захотел хоть как-то в этом поучаствовать.

Журналист спросил – В вашем видеообращении вы упоминаете командира, который отдал приказ не хватать протестующих за хлопки. Мол, он пользовался большим уважением среди подчинённых. Есть ли в целом во внутренних войсках понятие справедливости и чести или там люди привыкли бездумно выполнять приказы?

У нас тогда действительно выходил командир витебского ОМОНа. Он говорил распоряжения от МВД насчёт хлопков в ладоши, насчёт сбора людей в общественных местах не выполнять. Он сказал это открытым текстом: “Чтобы я о таких задержаниях не слышал!” И в тот момент в Витебске не было таких задержаний.

Из своего опыта службы во внутренних войсках знаю, что ВВ сейчас гоняют, как собак. Надо понимать, что это солдаты срочной службы. Солдат в белорусской армии — это, по сути, существо бесправное. Там всё очень жёстко: есть приказ — иди выполняй. Плюс ко всему у них сейчас напряжённый график. Хронический недосып и так далее. А ещё они изолированы от действительности.

Я очень хорошо понимаю разницу между ОМОНом, солдатами срочной службы, военнослужащими вооружённых сил, между отрядами наподобие “Алмаза”, “Альфы”, СОБРа. Это совершенно разные уровни.

Я участвовал в трёх выборах, и насчёт витебского ОМОНа могу сказать, что нас не использовали для разгона протестов, нам не отдавали приказов, которые заставили бы нас делать непростой моральный выбор. Нас использовали для защиты и охраны стратегических объектов.

В 2010 году витебский ОМОН по полной боевой в полном составе сидел во Дворце Республики в ночь подсчёта голосов. Все областные ОМОНы тоже рассадили. Так получилось, что мы все знали, для чего мы там сидим. Сидели мы не для того, чтобы защитить процедуру подсчёта голосов. Нас посадили туда, потому что хотели сделать красивую картинку. Там было два ряда четырёхметровых окон, и, когда начала собираться толпа протестующих, должны были сработать провокаторы, сделать так, чтобы толпа штурмовала Дворец Республики. Чтобы эти все стёкла рухнули на нас и чтобы можно было получить такую красивую жертвенную картинку, которую можно было бы показать мировой общественности и оправдать насилие к протестующим. И задавить этому раз и навсегда.

Также боец отметил –

Есть бремя персональной ответственности за свои действия. Есть также ответственность за выполнение заведомо преступных приказов. То есть никто не отмажется. Я думаю, все, кто был замечен в зверствах, все они должны понести ответственность.

Тот же приказ — его можно истолковать и выполнить по-разному. Когда говорят “Иди разгоняй тех людей” или “Иди пакуй тех людей”, с позиции солдата срочной службы — он может подойти, взять под ручки и завести, а может отметелить дубинкой. Это очень размытая грань, определяемая больше всего персональными моральными принципами человека.